Галилей: Мученик науки или бунтарь с телескопом? Переписываем историю конфликта

Галилео Галилей (1564–1642). Имя, ставшее символом научной революции, дерзкого вызова устоявшимся догмам и, как принято считать, мученичества во имя истины. Образ седовласого ученого, которого слепая и фанатичная Инквизиция подвергла пыткам и заточила в темницу за его убеждение в том, что Земля вращается вокруг Солнца, прочно вошел в пантеон героев науки. Легендарная фраза «А все-таки она вертится!», якобы брошенная им в лицо судьям, стала девизом несгибаемости научного духа перед лицом обскурантизма. Но так ли все было на самом деле? Действительно ли Галилей был невинной жертвой борьбы религии против науки?

Исторические факты рисуют куда более сложную и неоднозначную картину. Да, Галилей действительно дважды представал перед судом Инквизиции. Однако ни о каких пытках или тюремном заключении в темнице речи не шло. Напротив, во время обоих вызовов в Рим его принимали с почетом, размещали в роскошных апартаментах (например, во дворце тосканского посла), разрешали свободно передвигаться по городу, встречаться с друзьями и даже посещать приемы в Ватикане. Образ Инквизиции как сборища фанатиков с пеной у рта, жаждущих крови ученого, также далек от реальности. Документы показывают, что церковные власти, включая саму Инквизицию, скорее пытались найти выход из крайне неудобной ситуации, в которую их во многом втянули многочисленные враги Галилея и его собственный неуступчивый характер. Ватикан не искал ссоры с наукой как таковой, его втянули в этот конфликт, причем не последнюю роль в этом сыграл сам Галилей.

Галилео Галилей был, без сомнения, гениальным ученым, но при этом обладал весьма сложным и задиристым характером. Вместо того чтобы вести спокойную научную полемику с оппонентами, он предпочитал публично высмеивать и язвительно критиковать их, зачастую переходя на личности. Такой стиль ведения дискуссий никогда не способствовал обретению друзей и союзников в академических кругах, особенно когда сам Галилей бывал неправ (как, например, когда он публично высмеивал Иоганна Кеплера за предположение о влиянии Луны на приливы и отливы, предлагая собственную, ошибочную теорию).

Главным полем битвы для Галилея стало его страстное отстаивание гелиоцентрической системы мира Николая Коперника, согласно которой Земля вращается вокруг Солнца, а не является неподвижным центром Вселенной, как утверждала господствовавшая веками система Аристотеля и Птолемея. Это ставило его в прямую оппозицию к большинству университетских профессоров и влиятельных церковных ученых того времени, придерживавшихся традиционных взглядов.

Поворотным моментом стал 1609 год, когда Галилей, узнав об изобретении зрительной трубы в Голландии, построил свой собственный, значительно усовершенствованный телескоп. Вопреки распространенному мифу, Галилей не изобрел телескоп (честь изобретения чаще приписывают голландскому оптику Хансу Липперсгею, подавшему заявку на патент в 1608 году), но он первым направил его на небо и сделал ряд революционных астрономических открытий.

Наблюдая Луну, он увидел горы и кратеры, доказав, что это не идеальная небесная сфера, а мир, похожий на Землю. Он обнаружил четыре спутника Юпитера (названные им Медичийскими звездами в честь своих покровителей Медичи), показав, что не все небесные тела вращаются вокруг Земли. Он увидел, что Млечный Путь состоит из огромного количества отдельных звезд. И, что особенно важно для спора о системах мира, он наблюдал фазы Венеры. Он увидел, что Венера, подобно Луне, бывает и полной, и серпом. Это было неопровержимым доказательством того, что Венера вращается вокруг Солнца, а не Земли, так как в геоцентрической системе Птолемея она всегда должна была бы выглядеть как диск или, в крайнем случае, небольшой серп.

Свои открытия Галилей опубликовал в 1610 году в трактате «Звездный вестник» (Sidereus Nuncius), который произвел фурор в научном мире Европы. Его чествовали, приглашали демонстрировать телескоп и открытия. Даже влиятельные астрономы-иезуиты из Папской Римской коллегии (Collegio Romano), такие как Христофор Клавий, первоначально с интересом и одобрением отнеслись к его наблюдениям и подтвердили их точность. Казалось, триумф Галилея был полным. И если бы он проявил немного больше сдержанности и дипломатичности, возможно, все сложилось бы иначе. Но Галилей не мог удержаться от того, чтобы не использовать свои открытия как дубину против сторонников Аристотеля, насмехаясь над их «слепотой» и «упрямством».

Интриги, доносы и первый вызов: Как враги Галилея спровоцировали Инквизицию (1616)

Постоянные нападки Галилея на влиятельное научное лобби, особенно на некоторых иезуитов и доминиканцев, придерживавшихся аристотелевских взглядов, навлекли на него гнев и создали ему множество врагов. Именно эти враги, а не Инквизиция как таковая, инициировали первый процесс против него.

Первый серьезный выстрел прозвучал с церковной кафедры. В 1614 году флорентийский доминиканский монах Томмазо Каччини публично обрушился на Галилея и его последователей, обвинив их в ереси и «занятиях дьявольским искусством», а также в том, что их учение противоречит Священному Писанию. На следующий день собрат Каччини по заговору, Никколо Лорини, направил в Рим, в Священную Канцелярию (Инквизицию), официальный донос на Галилея. К доносу он приложил копии писем Галилея его ученику Бенедетто Кастелли и монсеньору Пьеро Дини, в которых ученый рассуждал о соотношении науки и религии и доказывал, что гелиоцентрическая система не противоречит Библии, если правильно ее толковать. Однако Лорини не погнушался фальсификацией: он внес в копии писем изменения, искажающие смысл и придающие словам Галилея еретический оттенок.

Эта неуклюжая попытка сфабриковать дело провалилась. Друзья Галилея прислали в Рим подлинные копии писем. Инквизиторы, сравнив тексты, немедленно прекратили дело и вынесли Лорини строгое предупреждение. Неугомонный Каччини, однако, не сдался. Он сам отправился в Рим и представил Инквизиции новые «доказательства» против Галилея, вероятно, столь же сомнительного происхождения. Но инквизиторы, вопреки расхожему мнению, не были сборищем невежд. Они прекрасно видели, что их пытаются использовать как пешку в чужой академической вендетте. Дело снова было прекращено, а Каччини также получил предостережение не испытывать терпение Священной Канцелярии.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Враги посрамлены, Галилей оправдан. И на этом бы все и закончилось, если бы не неуемная энергия и гордыня самого ученого. Вместо того чтобы успокоиться и наслаждаться победой, Галилей решил перейти в контрнаступление и добиться официального признания правоты коперниканства.

Оскорбленное самолюбие и жажда реванша толкнули его на опрометчивый шаг. Он отправил копию своего нового неопубликованного «Трактата о приливах» кардиналу Орсини с просьбой передать его папе Павлу V. В этом трактате Галилей не только вновь высмеивал Кеплера за идею о влиянии Луны на приливы, но и пытался доказать вращение Земли с помощью своей собственной, совершенно неверной теории, согласно которой приливы – это результат «плескания» океанов из-за движения Земли, подобно воде в корыте. Этот шаг стал последней каплей.

Папа Павел V, уставший от бесконечных споров и давления со стороны противников Галилея, решил положить конец полемике и поручил Инквизиции вынести окончательное суждение: является ли учение Коперника еретическим? Важно помнить, что это был начало XVII века. Научная революция только начиналась. Сегодня, с высоты наших знаний, легко обвинять Ватикан в косности и неспособности увидеть очевидную истину. Но в 1616 году не существовало ни одного неопровержимого прямого доказательства движения Земли. Все наблюдения Галилея (фазы Венеры, спутники Юпитера) блестяще опровергали систему Птолемея, но не доказывали однозначно правоту Коперника (существовали и другие, компромиссные модели, например, система Тихо Браге). Это была все еще теория, гипотеза. Ситуацию можно сравнить с современным спором физиков о природе кварков, где неспециалисту невозможно определить, кто прав. Для людей XVII века, включая большинство церковных иерархов, главным был не вопрос научной истины, а вопрос соответствия учения Священному Писанию и традициям Церкви.

После рассмотрения вопроса теологическая комиссия Инквизиции пришла к выводу: поскольку теория Коперника не имеет твердых доказательств и противоречит буквальному толкованию некоторых мест Библии (например, рассказу Иисуса Навина об остановке Солнца или Псалму 19, говорящему о движении Солнца), она не может считаться установленным фактом и является «ошибочной и безрассудной с философской точки зрения и формально еретической». При этом книга самого Коперника «Об обращении небесных сфер» не была полностью запрещена, как гласит еще один миф. Инквизиция лишь постановила приостановить ее публикацию до внесения исправлений – требовалось убрать около дюжины утверждений о гелиоцентризме как об абсолютной истине, представив его как математическую гипотезу.

Таким образом, Галилей, добиваясь признания, добился прямо противоположного результата – официального осуждения коперниканства как теории. Однако сам он не был обвинен в ереси задним числом. Инквизиция не имела ни полномочий, ни желания это делать. Его лишь официально предостерегли: поскольку учение Коперника признано ошибочным, он должен воздерживаться от его публичной защиты и пропаганды. Чтобы защитить репутацию всех участников, влиятельный кардинал Роберт Беллармин, друг Галилея, присутствовавший на слушаниях, выдал ему специальный сертификат. В нем удостоверялось, что Галилей не был осужден Инквизицией ни за какой проступок или грех, но ему было предписано отказаться от дальнейшего рассмотрения (публичного и частного) осужденной теории. И снова повторим: ни в какой тюрьме Галилей не сидел, а проживал все это время на роскошной вилле Медичи, откуда мог свободно выезжать.

"Диалог", Симпличио и гнев Папы: Роковой шаг Галилея (1632-1633)

Получив предостережение, Галилей вернулся во Флоренцию и на некоторое время затих. Однако в 1623 году произошло событие, вновь пробудившее в нем боевой дух и надежды на реванш. На папский престол под именем Урбана VIII взошел его давний друг, покровитель и почитатель его таланта – кардинал Маффео Барберини. Галилей решил, что настал его час.

Он отправился в Рим и начал оказывать давление на своего друга-папу, добиваясь отмены запрета 1616 года на учение Коперника. Урбан VIII, хотя и симпатизировал Галилею и интересовался наукой, находился в сложном политическом положении (в Европе бушевала Тридцатилетняя война, позиции консерваторов в Ватикане были сильны). Он не мог пойти на открытый пересмотр решения Инквизиции. Однако он предложил Галилею компромисс: Папа дал ему разрешение написать книгу, в которой обсуждались бы обе главные системы мира – птолемеева (геоцентрическая) и коперникова (гелиоцентрическая). Главным условием было соблюдение полной беспристрастности: обе системы должны были быть представлены объективно, а коперниканство, за неимением окончательных доказательств, следовало излагать лишь как математическую гипотезу, а не как физическую реальность.

Галилей с радостью согласился и поспешил удалиться для написания книги. Однако, создавая свой знаменитый «Диалог о двух главнейших системах мира – птолемеевой и коперниковой» (опубликован в 1632 году), он грубо нарушил все достигнутые договоренности. Книга, написанная в форме диалога между тремя персонажами, была откровенно направлена в пользу коперниканства. Сторонник гелиоцентризма Сальвиати представлен умным, блестящим полемистом, нейтральный наблюдатель Сагредо постоянно склоняется на его сторону, а защитник старой, аристотелевско-птолемеевой системы выведен под именем Симпличио (Simplicio – «Простак»). Этот Симпличио изображен как недалекий, упрямый и неспособный к логическому мышлению догматик, повторяющий избитые аргументы Аристотеля.

Но самым роковым для Галилея стало то, что в уста Симпличио он вложил именно те аргументы и оговорки относительно гипотетичности коперниканства, которые высказывал сам папа Урбан VIII в беседах с ученым! Фактически, Галилей не только нарушил обещание быть беспристрастным, но и публично высмеял своего друга и покровителя, выставив его устами Симпличио полным простофилей.

Узнав об этом, Урбан VIII пришел в ярость. Он чувствовал себя преданным и публично униженным. Никаких дальнейших уговоров со стороны врагов Галилея уже не требовалось. Разгневанный папа немедленно передал дело об опубликовании «Диалога» на рассмотрение Инквизиции и потребовал вызвать Галилея в Рим для разбирательства.

Суд и "отречение": Правда о втором процессе, домашнем аресте и легендарной фразе

Итак, в 1633 году уже почти 70-летний Галилей вновь предстал перед судом Инквизиции. И снова – никаких темниц и пыток. Его опять поселили в комфортных условиях (в здании самой Инквизиции, но в апартаментах прокурора, а не в камере), разрешали прогулки и визиты. Весь процесс длился несколько месяцев.

Инквизиция и Ватикан отчаянно пытались избежать прямого столкновения по научным вопросам, которое могло бы выставить их в невыгодном свете. Поэтому главным пунктом обвинения против Галилея стала не сама по себе защита коперниканства (хотя это и было нарушением запрета 1616 года), а неповиновение предписанию Церкви, то есть, по сути, «неуважение к суду».

Однако враги Галилея не дремали. Они пустили в ход новое, еще более серьезное «доказательство» – некий документ, якобы найденный в архивах Инквизиции и датированный 26 февраля 1616 года. В этом документе утверждалось, что кардинал Беллармин и генеральный комиссар Инквизиции Микеланджело Сегицци в тот день не просто предостерегли Галилея, но и под угрозой суда официально приказали ему именем Папы и всей Священной Канцелярии полностью отказаться от мнения о движении Земли и неподвижности Солнца и впредь никоим образом – ни устно, ни письменно – его не придерживаться, не преподавать и не защищать.

Подлинность этого документа вызывает у историков огромные сомнения. Скорее всего, это была фальшивка, изготовленная противниками Галилея, чтобы утяжелить его вину. Формулировки этого «приказа» были гораздо жестче, чем те, что содержались в реальном предостережении 1616 года и сертификате Беллармина. Если бы Галилей сосредоточил свою защиту на оспаривании подлинности этого документа, многие считают, что он мог бы выйти из дела с минимальными потерями.

Но, подстрекаемый своими недругами и поддавшись собственному упрямству и раздутому эго, Галилей избрал совершенно иную тактику. Игнорируя советы друзей, он пустился в рискованное плавание, пытаясь защитить свой «Диалог». Убежденный, что сможет переспорить кого угодно, он стал утверждать перед судом, что его книга на самом деле является... опровержением коперниканства! Он заявил: «Я не считаю, что, написав ее, я действовал вопреки приказу не придерживаться, не защищать и не преподавать это мнение, но скорее, что я опровергал его... Я в этой книге не придерживался и не защищал мнения о том, что Земля движется, а Солнце неподвижно, но скорее продемонстрировал противоположное коперниканскому мнению и показал, что аргументы Коперника слабы и неубедительны».

Это была катастрофическая ошибка. Вместо того чтобы стоять на своем (как гласит легенда о фразе «Eppur si muove!», «А все-таки она вертится!», которую он якобы произнес после отречения, но которая является позднейшим вымыслом), Галилей попытался схитрить и выкрутиться, чем окончательно подорвал доверие к себе и загнал суд в тупик.

Инквизиция оказалась в сложном положении. Признать правоту Галилея она не могла, оправдать его после такого поведения – тоже. Был найден компромиссный вердикт. Галилея признали не еретиком, а лишь «сильно заподозренным в ереси» (vehementer suspectus de haeresi) за нарушение запрета 1616 года и публикацию книги с осужденным учением. Его приговорили к публичному отречению от своих «заблуждений» и к тюремному заключению на неопределенный срок.

Церемония отречения состоялась 22 июня 1633 года. Стоя на коленях, Галилей зачитал текст, в котором каялся в своих ошибках и клялся никогда больше не утверждать, что Солнце является центром мира, а Земля движется. Сразу после этого папа Урбан VIII заменил тюремное заключение на постоянный домашний арест. Ни дня в настоящей тюрьме Галилей не провел.

Несколько дней он оставался гостем тосканского посла в Риме, затем его отправили под «надзор» его друга, архиепископа Пикколомини, в Сиену. Через несколько месяцев ему разрешили вернуться на его собственную виллу Арчетри близ Флоренции, где он и провел остаток жизни под домашним арестом, продолжая заниматься наукой (именно в этот период он написал свой главный труд по механике «Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки»).

Важно еще раз подчеркнуть позицию Церкви, которая не была столь уж монолитно враждебной науке, как принято считать. Кардинал Беллармин, один из самых влиятельных теологов того времени, еще после процесса 1616 года писал: «Если бы было истинное доказательство того, что Солнце находится в центре Вселенной, а Земля – на третьей сфере, и что Солнце не вращается вокруг Земли, а Земля обращается вокруг Солнца, то нам следовало бы с великой осторожностью объяснять места Писания, кажущиеся противоречащими [этому], и скорее говорить, что мы их не понимаем, чем утверждать, что ложно то, что доказано. Но я не думаю, что такое доказательство есть; мне его не предъявили. Одно дело показать, что [наблюдения] объясняются, если предположить, что Солнце находится в центре, а Земля на небесах, и другое – доказать, что Солнце действительно находится в центре, а Земля на небесах. Я полагаю, что первое доказательство может существовать, но у меня есть серьезные сомнения относительно второго, а в случае сомнения нельзя отступать от Писания, как его толковали святые Отцы». Иными словами, Церковь была готова пересмотреть толкование Библии при наличии неопровержимых научных доказательств, которых в то время еще не было.

Наследие: От башни Пизы до Луны и пальца, указующего в небо

История Галилея обросла и другими мифами, не связанными напрямую с судом Инквизиции. Один из самых известных – легенда об эксперименте с бросанием шаров с Пизанской башни. Якобы Галилей, чтобы доказать неправоту Аристотеля (утверждавшего, что тяжелые тела падают быстрее легких), сбросил с вершины башни пушечное ядро и мушкетную пулю, которые достигли земли одновременно.

Эта история, скорее всего, вымышлена (ее первым описал ученик Галилея Винченцо Вивиани уже после смерти учителя). Сам Галилей в своих трудах описывал другие, более точные эксперименты по изучению падения тел – он скатывал шары разного веса по наклонной плоскости, что позволяло замедлить движение и точнее измерить время. А эксперимент с бросанием предметов с башни, если и проводился, то, возможно, его оппонентами-аристотелианцами, пытавшимися доказать правоту Аристотеля.

Зато знаменитый принцип Галилея (в вакууме все тела падают с одинаковым ускорением независимо от их массы) был блестяще продемонстрирован почти три с половиной века спустя на Луне. 2 августа 1971 года командир миссии «Аполлон-15» Дэвид Скотт (а не Нил Армстронг, как иногда ошибочно утверждают), стоя на поверхности Луны, где нет атмосферы, одновременно выпустил из рук геологический молоток и соколиное перо. Оба предмета достигли лунной пыли одновременно, наглядно подтвердив правоту великого итальянца.

Сам Галилео Галилей умер в своей вилле в Арчетри 8 января 1642 года, оставаясь до конца жизни набожным католиком, хотя и не примирившимся до конца с церковным осуждением его идей. Из-за этого осуждения его похоронили не в семейном склепе во флорентийской базилике Санта-Кроче, а в неприметном месте. Лишь спустя почти сто лет, в 1737 году, когда страсти улеглись и слава Галилея как величайшего ученого стала неоспоримой, его прах был торжественно перезахоронен в той же базилике Санта-Кроче, рядом с гробницами других великих итальянцев, таких как Микеланджело.

Во время этой эксгумации и перезахоронения произошел довольно странный и жутковатый эпизод. Один из почитателей таланта Галилея, некий Антон Франческо Гори, отделил от останков ученого три пальца правой руки (большой, указательный и средний), а также зуб и позвонок в качестве реликвий. Два пальца и зуб сейчас находятся в частных коллекциях или утеряны. А вот средний палец правой руки Галилея сегодня выставлен во флорентийском Музее истории науки (бывший Институт и Музей истории науки имени Галилея). Замурованный в стеклянный сосуд, указующий перст великого ученого направлен в небо – жест, который многие воспринимают как последний, дерзкий и непокорный ответ Галилея своим гонителям, символ вечного стремления науки к истине, пробивающейся сквозь любые запреты. Жест, которым сам Галилей, с его непростым характером, вероятно, был бы безмерно горд.