Отчаяние стирало контуры предметов и прочих ощущений.

– Не может быть! Этого не может быть! – повторяла Симона, бросаясь из одного угла комнаты в другой. – Чем я ради него пожертвовала и что в итоге получила взамен?

Накануне празднества в честь первого выпуска журнала «Тан Модерн» Симона де Бовуар узнала, что её возлюбленный посвятил введение Кармен Кобломбе, этой вульгарной, бездарной актрисе.

– Я отбывала каторгу, чтобы он получил свой журнал. – продолжала Бовуар. – Я сотворила его. Я! И это его благодарность? Чаша полна!

Тем временем в редакции «Тан модерн» Сартр и прочие участники редколлегии чествовали первый издательский успех.

– Симону никто не видел. – доложил обеспокоенным голосом Жак-Лоран Бост.

– Проклятие! – занервничал Сартр.

– Она столько мучилась, готовя выпуск, а в час триумфа сбежала? – удивленно произнес ни о чем не подозревающий Морис Мерло-Понти.

«Тан модерн» собрал в своих стенах множество известных фигур, включая не только философов и знатных журналистов, но и крупных политических деятелей. Шампанское текло рекой, не оставляя и тени задумчивости на лицах. Только Бост и Сартр не могли до конца прочувствовать атмосферу праздника.

– Ты не сказал ей про посвящение, верно? – осуждающе взглянул на Сартра юный Жан-Лоран.

– Конечно же нет! Она бы такого наворотила! – попытался оправдаться Сартр. Но беспокойство и чувство вины взяли вверх. – Я немедленно пойду за ней. – решил он.

Звонок в дверь ворвался в стихшее пространство светлой комнаты, посреди которой сидела бессильная Симона. Так же громко ворвался и Сартр, не дожидаясь, пока ему отворят.

– Во что Вы играете, моя дорогая? – строго спросил Жан-Поль, бросаясь к Симоне.

– Вы посвятили введение Кармен? – холодно произнесла Бовуар.

– Вы опечалены из-за этого пустяка? Но ведь Ваше имя числится в списке редколлегии.

Он попытался обнять ее за шею, чтобы притянуть к себе и поцеловать, но она была непреклонна.

– Убирайтесь!

– Симона!

– Мне нужно было оставить Вас с Вашими жалкими черновиками еще тогда в Сорбонне. Убирайтесь вон! – вскрикнула Бовуар.

– Нет необходимости повторять это вновь. – оскорбленно заявил Сартр, стремительно направляясь к двери.

Покидая квартиру в злобном помешательстве, он еще не осознавал масштабы катастрофы, вызванной его поступком. Лишь спустя час, сидя в кабаке в окружении незнакомых лиц, он понял, что всего десяток слов, посвященных другой женщине, навсегда лишил его той, кого он любил по-настоящему. Сартр знал: Симона, закрывавшая глаза на его плотские измены, измену интеллектуальную никогда не простит.

– Если бы я мог всё исправить…