В октябре 1941 года американский журнал Time вышел с портретом Семена Будённого на обложке. Советского маршала в статье сравнивали с кентавром, но при этом называли «недалеким рубакой». Каким же на самом деле был главный красный кавалерист?

Антрацит для бодрости

Уроженец хутора Козюрин станицы Платовской, выросший среди донских казаков Семен Будённый сам казаком не был. Переселившиеся вскоре после отмены крепостного права с Харьковщины на вольный Дон предки его считались здесь «иногородними» — второсортной беднотой. Их уделом было батрачество и небольшой клочок земли.

В 9 лет Семена определили мальчиком в купеческий магазин. Отдали вместо коня, которого купец хотел отобрать у семьи за долги. Позднее Семен попал подмастерьем в кузницу. Ходить в школу не было времени, но хозяйский приказчик взялся учить его писать и читать. «За это я должен был убирать его комнату, чистить обувь, мыть посуду, в общем, выполнять обязанности прислуги», — писал Будённый. Грамоту он осваивал уже ночью, а чтобы не уснуть над книжками, обливался водой или вставал коленями на груду антрацита. Счастьем для ребенка были редкие выходные, проведенные дома, в большой семье. Там часто звучала музыка, и еще тогда Будённый научился играть на баяне. (Музыкальные навыки пригодятся несколько десятилетий спустя, когда Будённый будет развлекать «Барыней» Сталина.)

Первый раз Семен сел на лошадь в 8 лет. Таких как он, «иногородних» наездников, выросшие в седле казаки презрительно величали «свиньями на заборе». Тем удивительней, что за недолгий срок юный Будённый не только научился держаться в седле, как влитой, но и столь преуспел в искусстве джигитовки, что старые казаки лишь одобрительно хмыкали. А в 17‑летнем возрасте Семен выиграл местные соревнования (конные скачки), устроенные по случаю прибытия в станицу военного министра Алексея Куропаткина. Серебряный рубль «за особую лихость», полученный от заезжего генерала, стал первой наградой в карьере Будённого.

«Крестьянский бунт» кавалеристов

В 1903 году Семена призвали в армию. Он предсказуемо попал в кавалерию, был отправлен в Маньчжурию и успел поучаствовать в Русско-японской войне. После чего остался на сверхсрочную службу и оказался в драгунском полку, стоявшем под Владивостоком. Некоторое время спустя, как лучшего наездника Забайкальского военного округа, его направили в Петербург, в конную школу, где Будённый стажировался у русских, английских и немецких мастеров выездки.

Летом 1914 года Семен приехал из Приморья в отпуск к отцу на Дон. Но насладиться отдыхом не успел — грянула Первая мировая, и его, унтер-офицера, мобилизовали и отправили в Армавир. Будённый успел повоевать на трех фронтах — германском, австрийском и кавказском, умудрившись собрать полный Георгиевский бант (георгиевские кресты и медали всех четырех степеней). В постсоветское время появилось немало критиков, бравшихся развенчивать образ Будённого как не ведавшего страха и сомнений героя. Забывая или намеренно игнорируя тот факт, что все четыре солдатских Георгия (своего рода аналог полного кавалера ордена Славы в Великую Отечественную) имели немногие, а Николай II полному георгиевскому кавалеру отдавал честь первым.

Правда, с одним крестом Будённому пришлось расстаться. Согласно мемуарам Семена Михайловича, однажды в расположение дивизиона приехал совершенно пьяный офицер, обругал нерасторопного вахмистра и наставил на него револьвер. «Это взорвало солдат, — пишет Будён­ный. — В один миг все три эскадрона набросились на офицера и буквально растерзали его на месте». На этом разгоряченные кавалеристы якобы не успокоились и выпустили из местной тюрьмы тех, кто сидел в ней «за борьбу с империализмом и самодержавием». По версии Будённого, сей «крестьянский бунт» почему-то сошел его зачинщикам с рук — начальство лишь поскорее отправило их в действующую армию.

На деле все было не столь бунтарски, хотя и много страшнее для самого Семена Михайловича. Конфликт с офицером действительно был: Будённый тогда вмешался и рефлекторно, с крестьянской простотой дал офицерику по зубам. Да так, что выворотил тому челюсть. По условиям военного времени такой поступок нижнего чина карался расстрелом. Будённого и в самом деле приговорили к смертной казни, но расстреливать героя посчитали идеологически неправильным. Казнь заменили снятием одного Георги­евского креста и отправкой на фронт, где Будённый вскоре получил очередной четвертый (а по сути — пятый) крест.

«Это настоящая банда»

После Октябрьской революции Семен вернулся на Дон, где зарождалось противостояние казаков и «иногородних». По своим политическим симпатиям первые были преимущественно за белых, а вторые за красных. Так что сама жизнь определила Будённого в большевики: он участвовал в установлении советской власти в станице Платовской.

Тогда все начиналось с небольшого партизанского конного отряда, который довольно быстро разросся, а затем соединился с конным полком Бориса Думенко (расстрелян в 1920‑м; возможно, став жертвой политической борьбы). Полк вскоре превратился в бригаду, дивизию, корпус. Осенью 1919‑го его преобразовали в 1‑ю Конную армию, куда вошла не только кавалерия, но также авиация, артиллерия, стрелковые дивизии. Поскольку Думенко получил ранение, возглавил 1‑ю Конную Будённый. Именно под его командованием маневренная Конармия громила «контру» на Дону, в Крыму, в Северной Таврии… Не всегда в тех победах имелась единоличная заслуга Будённого — нередко Конармия действовала при поддержке других красных командиров. Но позже многих из них вычеркнули из истории Гражданской, максимально героизировав красную конницу и персонально Будённого.

Конармия просуществовала до 1923 года. Первые попытки развенчания мифа о ней начались через несколько лет, с публикацией первых рассказов Исаака Бабеля, далее объединенных в сборник «Конармия». В описании Бабеля всадники Будённого предстают едва ли не шайкой разбойников. Сам командарм называл книгу Бабеля «сверхнахальной клеветой», хотя в будущем в своих мемуарах вскользь упомянул, что даже и Ленин сомневался в моральном облике конармейцев и его самого. Схожие сомнения одолевали и Льва Троцкого: «Это настоящая банда, а Будённый — атаман-предводитель». Неудивительно, что Семен Михайлович терпеть не мог Троцкого и дальновидно сделал ставку на тов. Сталина.

Пожизненный маршал

Межвоенная жизнь Буденного — это кони, политика, армия. В 1931‑м впервые прыгнул с парашютом, в 1935‑м в числе первых пяти стал маршалом Советского Союза, в 1937‑м ратовал за казнь Бухарина, Рыкова, своего бывшего начальника Тухачевского.

Когда началась Великая Отечественная, Будённому было уже под 60. На советских плакатах дедушка с усами все еще лихо мчался на коне. Но по сути, как командующий, в этой войне он не одержал ни одной крупной победы. В октябре 1941‑го нью-йоркский Time вышел с его портретом на обложке. «В глазах большинства русских Семен Будённый — сверхчеловек. Рассказывают, что в революционную эпоху он и его кавалеристы обрушивались на неприятеля, как гром среди ясного неба, и с тех пор за ним закрепилась слава «грозы» врагов… О Будённом писали романы, слагали стихи… Люди, знающие толк в лошадях, считают его искусным наездником, составляющим с лошадью единое целое, как кентавр… В действительности Семен Будённый — человек. У него мускулистое тело, но и в голове у него не пусто. Он всегда был и, наверное, до сих пор остается великим воином. Но он не стратег. Он — невероятно отважный и недалекий кавалерийский рубака», — так писал американский журналист и далее сваливал всю вину за сданный немцам Киев на Будённого.

Отданный немцам Киев — это действительно провал. Но насколько в нем виноват маршал, сказать сложно. Будённый предлагал отступать, вовремя отойти, перегруппировать силы, заманить противника в ловушку — эту тактику он не раз использовал в годы Гражданской войны. Но осенью 1941‑го Сталин запрещал отступать от Киева… Отстраненный от командования Юго-Западным фронтом Будённый был переведен на Северо-Кавказское направление. (Там, кстати, в 1942‑м после отступления советские войска в итоге смогли оттеснить врага.) С 1943‑го Будённого назначили командующим кавалерией, коим он оставался до 1953‑го.

До конца жизни Будённый курировал развитие коневодства в СССР и занимал, скорее, почетные должности. Но по-прежнему оставался маршалом и одной из главных звезд советской идеологии. Он умер в 1973 году и был похоронен у Кремлевской стены рядом со своим соратником по Конармии Климентом Ворошиловым. При жизни эти двое долгое время видели друг в друге соперников, и особой дружбы промеж них не было. По-настоящему сблизились лишь во времена Хрущёва, при котором Климент Ефремович попал в опалу и был снят со всех значимых государственных постов.

Елена Ожегова

Материал из выпуска №44 журнала «Ваш тайный советник», тема номера — «Гражданская война».

Ставьте лайки, подписывайтесь на канал и приобретайте архивные номера «Тайного советника» —https://history1.ru/archive

Не забывайте делиться материалами в соцсетях, если они вам понравились :)