Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? / They Shoot Horses, Don’t They? США, 1969. Режиссёр Сидни Поллак. Сценаристы: Джеймс По, Роберт Э. Томпсон (по одноименному роману Горация Маккоя). Актеры: Джейн Фонда, Майкл Саразин, Сюзанна Йорк и др. Прокат в СССР – с 1 августа 1972: 11,3 млн. зрителей за первый год демонстрации.

Предки знаменитого режиссера Сидни Поллака (1934-2008) приехали в Америку из России. Поселились в небольшом городке, открыли свое дело. Отец будущего знаменитого режиссера был аптекарем. Он мечтал, что когда сын вырастет, то получит солидную и престижную профессию дантиста. Но малыша Сидни, похоже, не прельщала перспектива всю жизнь сверлить зубы и вытачивать коронки. Целыми днями он пропадал на автостоянках, где на гигантском экране можно было смотреть фильмы, не вылезая из машины. Разумеется, автомобиля у Сидни не было. Он смотрел фильмы стоя, мало-помалу превращаясь в завзятого киномана. А от киномании до актерской школы, как говориться, рукой подать. В двадцать лет Сидни оказался на сцене, и вскоре стал всерьез подумывать о режиссуре.

Подлинная известность пришла к Сидни Полаку в конце 1960-х годов, когда он поставил ретродраму об эпохе Великой Депрессии «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?».

...Отчаявшиеся, оставшиеся без работы люди хватаются за соломинку удачи - участие в танцевальном марафоне.

Прекрасные актеры Джейн Фонда и Майкл Сэрэзин сыграли роли обманутых победителей марафона с какой-то удивительной проникновенностью и горечью, психологически тонко показав безысходность и обреченность их любви.

Советская пресса отнеслась к фильму «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» в целом одобрительно, подчеркивая его антибуржуазную направленность и гуманизм авторской позиции.

Кинокритик Дмитрий Писаревский (1912-1990) писал,что «на всем протяжении двух серий фильма действие ни разу не выходит за пределы зала и подсобных помещений. Но в этой однообразной, ритмично движущейся толпе авторы сумели выделить такое, за чем следишь со все возрастающим интересом. За недели, проведенные вместе, между участниками марафона возникли знакомства и ссоры… Постановщик [Сидни Поллак] реалистичен. Тысячами деталей он передает гнетущую атмосферу марафона, где предметом эксплуатации стали сами человеческие страдания. И, право, можно мало припомнить фильмов, где бы с такой впечатляющей силой обнажалась глубинная суть американского образа жизни. Со времен тридцатых годов эти стержневые черты действительности не изменились, и фильм об античеловеческом марафоне вырастает до огромного символа всего мира, управляемого золотым тельцом» (Писаревский, 1972).

Однако киновед Александр Дорошевич был более строг к этому незаурядному фильму. Сначала он отметил, что «танцевальный марафон, изображаемый здесь, видится ими как символ надругательства над человеком, который не только вынужден принять унижающие его достоинство формы борьбы существование, но и становится в качестве участника этой борьбы объектом спекуляции и эксплуатации. … Судя по всему, именно эпизоды этой гонки по кругу были особенно важны для режиссера, в них он попытался вложить обобщающий смысл. Действительно, здесь в крайнем выражении сходятся разрозненные до этого детали: особенно бравурна музыка, особенно неистовствует у микрофона Рокки, особенно шумит и волнуется, подбадривая своих подопечных, публика; на пределе сил, с искаженными лицами, спешат в борьбе за выживание участники — ведь последние три пары выбывают. Символом всего существования становится для режиссера эта бессмысленная гонка по кругу, убивающая человека не только фигурально, но и буквально… Чтобы не дать зрителю усомниться в таком своем намерении, режиссер повторяет «дерби» дважды, причем во второй раз делает это рапидом, в результате чего по экрану беззвучно и медленно плывут перекошенные лица и сведенные судорогой тела.

И вдруг в этом месте в голову приходит мысль: а чем, собственно, мы, зрители фильма, отличаемся от зрителей в танцзале? Ведь эти последние тоже понимают, что перед ними развертывается не увеселительный аттракцион, а нечто более похожее на смертельную схватку гладиаторов» (Дорошевич, 1972: 121-125).

И далее в рецензии Александра Дорошевича возникало сожаление, что «стремление поэффектнее живописать страдания, как бы воплощающие страдания человечества, оттесняет на второй план самих людей. А это в свою очередь результат того, что герои картины выполняют служебную роль в намерении режиссера создать символическую картину мира.

Несомненно, именно в этом плане следует понимать последние кадры фильма, когда после смерти Глории и ареста Роберта камера в последний раз заглядывает в зал, где все еще гремит музыка, а голос Рокки возвещает: «Танец судьбы продолжается... продолжается... продолжается...» Так обращение к абстрактной символике приводит к тому, что в картину проникает неприятный элемент спекуляции как на теме, так и на чувствах зрителей» (Дорошевич, 1972: 121-125).

Правда, в финале своей статьи Александр Дорошевич вновь доьбавил позитива, подчеркнув, что «все лучшее в фильме связано с конкретными образами героев, их человеческим содержанием. Это в первую очередь заслуга актерского ансамбля, из которого выделяются Гиг Янг и Джейн Фонда, получившие, кстати, за исполнение своих ролей премию «Оскар».

Именно интерес к самим героям и их судьбам позволяет увидеть в новой работе Поллака не столько фаталистическую картину удела человека в абстрактно бесчеловечном мире, сколько протест против эксплуатации вполне конкретным миром наживы способности, которая не так уж часто была предметом купли-продажи, — способности страдать» (Дорошевич, 1972: 121-125).

Зрители XXI века до сих пор помнят эту пронзительную драму и сочувствуют ее несчастным персонажам:

«Спасибо Полаку, что снял этот фильм, очень правильный, хотя бы только для того, чтобы показать, на что готовы мерзавцы ради наживы. Какое бесчеловечное и отвратительное действо! Развлекать публику мучениями людей. Очень понравилась Джейн Фонда, конечно, ведущий тоже хорош, а вот потрясла до глубины души Бонни Беделиа. Прекрасно сыграла. А уж как мне было жаль её несчастную героиню. Беременная и пошла на такое от голода и отчаяния. Бедняжка. Муженек у неё тоже молодец. Я понимаю, очень трудно было найти работу, но можно же было что-то ещё придумать. Короче, рыдала половину фильма. Оторваться от него невозможно, но пересматривать не буду. Просто не смогу. Очень тяжёлый. Хоть и отличный фильм» (Сим К.).

Киновед Александр Федоров