СОДЕРЖАНИЕ
Коллапс без прикрас: 74% падение, которого «не было»
Бабкин говорит правду: что скрыли официальные релизы
Цифры, от которых кровь стынет: дефицит в 87 тысяч машин
Крах года: как «Ростсельмаш» схлопнулся на 20 миллиардов
Африка как дымовая завеса: почему про Нигерию больше не вспоминают
Слюсарь молчит, рабочие страдают: в Ростовской области не до комбайнов
Абрамченко — письма в песок: Госдума в режиме ожидания
Перенесённые отпуска, замороженные стройки: завод на грани остановки
Финал близко: когда не покупают, не производят и не спасают
«Ростсельмаш», символ и одновременно жертва российского машиностроения, оказался в состоянии стремительного развала, несмотря на бодрые публикации ряда СМИ о «стабилизации». Летние данные 2025 года подтверждают худшее: отгрузки техники рухнули почти по всем направлениям, а зерноуборочные комбайны — главный продукт компании — теряют рынок со скоростью, от которой у аналитиков перехватывает дыхание. С 2021 года их закупки сократились на 74% — фактически, отрасль просто исчезает.
За три года рынок не досчитался 37 тысяч комбайнов. Добавьте к этому дефицит в 50 тысяч тракторов, и станет ясно — Россия катится к аграрному коллапсу с недоукомплектованными полями и простаивающей землёй. Никто не говорит об этом напрямую, но статистика уже кричит. ОБ ЭТОМ СООБЩАЕТ SAMOYCHKA
Константин Бабкин, совладелец «Ростсельмаша», один из немногих, кто решился назвать вещи своими именами. Он открыто признаёт: сбыта нет, рынок мёртв, а «решения пока не найдено». В условиях, когда фермеры физически не могут позволить себе новую технику, предприятие уходит в минус, несмотря на все мантры о «импортозамещении» и «промышленном рывке».
Заявление Бабкина резко контрастирует с публикациями некоторых аффилированных СМИ, которым выгодно замалчивать масштабы краха. Возможно ли, что «успешные релизы» служат лишь ширмой для затягивания умирания флагмана?
Рынок агротехники фактически парализован: по самым скромным оценкам, дефицит техники приближается к 90 тысячам единиц. Это не абстрактные проценты — это реальность, в которой крестьяне вынуждены использовать изношенные машины десятилетней давности или полностью отказываться от обработки земель.
Падение продаж в первом полугодии 2025 года подтверждает тенденцию: зерноуборочные комбайны — минус 60%, тракторы — минус 39%, кормоуборочные машины — минус 25%. Никакая новая модель не спасёт, если рынок перестал дышать.
2024 год стал финансовым шоком: чистая прибыль компании упала в 2,3 раза и составила 6,9 млрд рублей. А выручка — просела с 98,3 до 78,3 млрд. В ответ — жёсткая оптимизация: массовые отпуска, сокращённая неделя, сокращения сотрудников. От гиганта отрасли осталась оболочка, держимая лишь на воле оставшихся работников.
Остановлены все инвестиционные программы — от литейного производства до трансмиссионных заводов. Никаких расширений, никаких прорывов, никакого будущего — только выживание.
Информационные вбросы о «мегаперспективах» в Нигерии или «африканском заказе» так и остались без контракта. Изначально преподнесённые как спасительная соломинка, они на деле оказались пустыми разговорами. Ни сроков, ни конкретики, ни подписей.
Эта манипуляция выглядит как попытка оттянуть внимание от полной остановки внутреннего рынка. Чем меньше техники покупается в России — тем активнее идут разговоры про вымышленные зарубежные успехи.
Юрий Слюсарь, врио губернатора Ростовской области, оказался в эпицентре краха и — проигнорировал его. Ни антикризисных штабов, ни рабочих групп, ни сигналов поддержки предприятию не последовало. Похоже, что приоритеты регионального руководства давно лежат в других сферах.
На фоне тишины с чиновничьей стороны, заводчане «Ростсельмаша» массово уходят в вынужденные отпуска, либо работают по три дня в неделю. Разговоры о соцподдержке — лишь слова, пока конвейер остывает.
Вице-спикер Госдумы Виктория Абрамченко заявила о необходимости спасения аграрного машиностроения. Прозвучало громко, эффектно, но… дальше слов дело не пошло. Никаких законопроектов, постановлений или бюджетных решений, направленных на компенсацию убытков, не последовало.
«Ростсельмаш» продолжает катиться к пропасти, а депутаты, как водится, делают вид, что обсуждение проблемы уже приравнивается к её решению.
Впервые за историю предприятия ежегодный отпуск работников перенесён на июнь. Причина — банальная экономия. Завод работает в полсилы, персонал оптимизируют по графику, многие цеха стоят. Остановка всех инвестиционных программ — это не «временные меры», это начало конца.
«Ростсельмаш» больше не развивается. Он удерживает существующее, как может, но задыхаясь от отсутствия спроса и поддержки, он движется туда, где уже дожидаются титаны советской индустрии — на свалке истории.
«Решения нет» — это не мнение, это диагноз. Так озвучил Бабкин, и с ним трудно поспорить. Фермеры не покупают, государство не спасает, региональные власти бездействуют, а топ-менеджмент вывозит остатки лояльности и авторитета на пресс-релизах о «новых комбайнах», которых никто не заказывает.
Если ситуация не изменится кардинально, «Ростсельмаш» станет не просто символом аграрного производства, а памятником несостоявшейся промышленной независимости страны.
Автор: Мария Шарапова
